ГАРРИК ДЭВИД
(1717—1779)
Английский актер. В 1742—1776 годах выступал в театре «Друри-Лейн».
Один из
реформаторов сцены и основоположник просветительского реализма в
европейском
театре. Считал театр воспитателем общества. Прославился в пьесах
У. Шекспира (25
ролей, в т. ч. роль Гамлета).
Дэвид Ла-Гарриг, дед будущего великого актера перебрался из
Франции в Англию
после отмены в 1685 году Нантского эдикта. Богатый французский
купец на чужой
земле стал Гарриком. Один из его сыновей, Питер, остался в
Англии, женился на
ирландке Арабелле и купил офицерский чин. Супруги поселились в
Личфилде. В семье
родилось семь детей. Особые надежды возлагались на «Дэвида
Третьего»,
родившегося 19 февраля 1717 года. Арабелла нередко собирала
детей в большой
гостиной и пела им старинные английские песни или учила с ними
стихи. Из ее
рассказов Дэвид узнал о пьесах Шекспира.
В десять лет Гаррик поступил в грамматическую школу Личфилда,
где основными
предметами были латынь и греческий. Благодаря содействию
регистратора
приходского суда Гилберта Уолмси, поклонника театра, ученики
поставили комедию
Дж. Фаркера «Офицер-вербовщик». Гаррик выступил в двух ролях ¦—
актера (он играл
сержанта Кайта) и режиссера. Спектакль был тепло встречен
взрослыми зрителями.
20 марта 1728 года в Личфилд пришло письмо из Лиссабона от
«Дэвида Второго»,
брата Питера Гаррика. Он просил отправить «дорогого племянника и
тезку» в
Португалию, где мальчик будет обучаться торговому делу и
бухгалтерским
премудростям.
В Лиссабоне Гаррик был радостно встречен не только дядей, но и
всем веселым
обществом английских купцов. «Дэвид Третий» пел им песни, читал
длинные
монологи, а иногда исполнял сцены из пьес. Однако не обнаружив
призвания
коммерсанта, он вернулся домой.
В восемнадцать лет Дэвид стал посещать «Частную Академию мистера
Джонсона для
юных джентльменов», а в начале марта 1737 года он отправился в
Лондон. Гилберт
Уолмси написал своему другу, математику Колсону, жившему под
Лондоном, в
Рочестере, с просьбой взять к себе в ученики и приютить в своем
доме Дэвида
Гаррика, «юношу разумного и любознательного, нуждающегося тем не
менее в
систематическом и серьезном образовании».
Однако Дэвид никакого интереса к юриспруденции не проявил и
пропадал в
лондонских театрах. Но и тут удача его не оставила. По
инициативе старшего брата
Питера была создана виноторговая фирма «Гаррик и К°» с
отделениями в Лондоне и
Личфилде. Небольшой винный погребок Дэвида находился как раз
напротив Ковент-
Гардена — одного из двух (второй именовался «Друри-Лейн»)
ведущих драматических
театров города, неподалеку от другого театра, Гудменс Филдс.
Скоро актеры почувствовали в Гаррике своего человека. Живой,
подвижный,
остроумный, он стал близким другом многих актеров Лондона, их
«поверенным» в
делах как театральных, так и сердечных. В 1740 году заболел
известный лондонский
Арлекин Ричард Йетс, и Джиффард, руководитель театра Гудменс
Филдс попросил
Гаррика выступить вместо Йетса. Дэвид надел маску Арлекина и
сыграл так, что
никто не заметил подмены.
В мае 1741 года Джиффард взял Гаррика с собой на летние
гастроли. К счастью, с
ним вместе поехал Чарльз Маклин, за несколько месяцев до того
прославившийся в
роли Шейлок. Маклин был характерный актер, превративший этот
традиционно
комический образ в трагический. Ему удалось покончить с напевной
декламацией,
шедшей от актеров театра классицизма. Он заставлял своих
учеников произносить
реплики самым обыденным тоном, а затем закреплять эти интонации,
приноравливать
к условиям сцены. Гаррик учился у Маклина недолго, но при его
феноменальных
способностях этого оказалось достаточно.
Гастроли в Ирландии проходили в небольшом городке Ипсвич. В
составе приехавшей
труппы значился некий мистер Лидл. Под этим псевдонимом
скрывался Дэвид Гаррик.
21 июля 1741 года молодой актер сыграл капитана Дюртета в
комедии Джорджа
Фаркера «Неверный», а несколько позже Абоана, благодарного
дикаря, в драме
Томаса Саутерна «Ориноко». Ирландцы тепло встречали его.
В Лондоне Гаррик продолжил играть в театре Гудменс-Филдс.
Джиффард дал ему роль
Ричарда III, обещав, что перед публикой он предстанет как
«джентльмен, впервые
появившийся на сцене». Это был способ заманить в зал побольше
людей. Правда,
случалось, зрители забрасывали не понравившегося им дебютанта
тухлыми яйцами и
помидорами, и даже избивали его. С Гарриком такого не случилось.
Чарльз Маклин вспоминал, что Гаррик блестяще справился с ролью.
Все переживания,
чувства и страсти, переполняющие душу короля, угадывались в
каждом жесте,
сквозили в каждом движении актера.
Успех нарастал от сцены к сцене, от акта к акту. Спектакль
закончился, как
писала одна из лондонских газет, аплодисментами «небывалыми,
восторженными и
продолжительными». Газета «Чэмпион» отмечала, что звучание его
голоса было
естественным, актер «не завывал, не стонал и не рычал, как это
было в моде».
Критик подчеркивал, что походка Гаррика была лишена какой бы то
ни было
напыщенности, а лицо отражало «все переливы души». Гаррик
стремился играть в
постоянной связи и единстве со своими партнерами, в отличие от
многих ведущих
актеров эпохи.
Он обладал удивительным талантом на протяжении одного спектакля
с блеском играть
и фарсовые и трагические роли. Способность Гаррика
перевоплощаться вызывала
восхищение современников. Он был непревзойденным Бенедиктом в
комедии Шекспира
«Много шума из ничего», Абелем Драггером в «Алхимике» Бена
Джонсона и многих
других ролях. Абель Драггер был одной из любимых ролей Гаррика,
он играл ее в
течение всей жизни и исполнил в последний раз в апреле 1776
года. Гаррик считал,
что комедия требует от актера не меньшего мастерства, чем самая
возвышенная
трагедия. В трагедии сюжет, фабула, язык, костюмы помогают
актеру создать
запоминающийся образ. В комедии же действие нередко происходит в
среде
низменной, поэтому от актера требуется значительное мастерство,
чтобы увлечь
зрителя, заставить его поверить в силу переживаний персонажей
низких так же, как
он верил в силу страданий героев высокой трагедии.
Гаррику не было и 25 лет, когда в марте 1742 года он сыграл роль
короля Лира,
человека в годах. Работа над образом была нелегкой. Наибольшую
тревогу у Гаррика
вызывала сцена сумасшествия, он стремился сделать ее правдивой и
впечатляющей.
Неподалеку от театра жил человек, который когда-то, играя с
двухлетней дочкой,
уронил ее из окна. Ребенок погиб, а отец сошел с ума. Несчастный
в определенный
час подходил к окну и, оглашая улицу ужасными криками, «ронял»
воображаемого
ребенка. Гаррик внимательно наблюдал за ним, что помогло актеру
исполнить сцену
помешательства в «Короле Лире» с удивительной силой.
Пластика образа далась ему без труда, и все-таки после шести
представлений
спектакль пришлось на время снять, так как Гаррик не был
удовлетворен своей
игрой. Он начал готовить роль заново. Работая, он открыл очень
важное свойство
своего таланта: в ходе спектакля ему нужны были контрастные
состояния. И для
того чтобы хорошо сыграть трагического старика, он написал для
себя сценку, где
представлял комического подростка. После этого Гаррика в роли
короля Лира ждал
триумф. Маклин впоследствии с восторгом рассказывал о том, как
Гаррик до
неузнаваемости перевоплотился в измученного жизнью седого
старика; как в сцене
проклятия ужас сковывал зрителей, а трагический пафос, которым
была проникнута
сцена встречи короля Лира с Корделией, исторгал у публики слезы.
С «Королем Лиром» Гаррик не расставался в течение всей
творческой жизни. От
спектакля к спектаклю углублял он образ величавого старца,
выделяя на первый
план трагедию человека, униженного жестокостью и вероломством,
горе отца,
оскорбленного дочерьми.
С октября 1741 года по май 1742 года Гаррик на сцене театра
Гудменс-Филдс
выступил сто сорок раз, сыграв девятнадцать ролей. Он не боялся
замечаний, при-
слушивался к советам. Коллеги поражались его трудоспособности.
Гудменс-Филдс
процветал. Публика говорила только о Гаррике, ходила смотреть
только его.
С тех пор один успех следовал за другим. К февралю 1742 года
Гаррик, сыграв ряд
трагических ролей — Ричарда III, Шамонта в «Сироте» Отвея и
Лота-рио в
«Прекрасной грешнице» Роу, — обратился неожиданно для всех к
комедийному жанру и
создал образ высокомерного и глуповатого драматурга Бей-са в
народной пьесе
Бекингема «Репетиция», утонченной сатире на актеров, критиков и
драматургов
второй половины XVII века. Блистательные имитаторские
способности позволили
Гаррику пародировать игру прежде всего актеров старой школы.
В результате владельцы патентованных театров с помощью
лорда-камергера добились
закрытия Гудменс-Филдса. Одновременно владелец «Друри-Лей-на»
Флитвуд предложил
Гаррику ангажемент на следующий сезон с огромным окладом в 500
фунтов
стерлингов. И уже в мае 1742 года Дэвид вместе с новой
партнершей Маргарет
Уоффингтон выступал в Ирландии. Он был давно и безнадежно
влюблен в
очаровательную Маргарет, однако признался ей в своем чувстве
только теперь.
Актриса ответила взаимностью. 12 августа на своем бенефисе
Гаррик играл
заглавную роль в «Гамлете» Шекспира. Уоффингтон выступила в роли
Офелии.
Гамлет был одной из великих ролей Гаррика. Дублинцы
необыкновенно гордились тем,
что Гаррик впервые исполнил эту роль в их городе. Успех премьеры
бьш
ошеломляющим. Публика восхищалась игрой «лучшего и
талантливейшего актера,
которого когда-либо видели оба королевства»; критика отмечала
его яркий
темперамент, блестящую дикцию, четкий жест. В Дублине Дэвида
Гаррика впервые
назвали Росцием, по имени великого древнеримского актера.
Гаррик всегда придерживался своей системы контраста. Он
магнетически действовал
на зрителей. Их внимание так сосредоточивалось на нем, что
никого, кроме него,
они уже просто не видели. Только так и мог появиться «дотоле
никем не замеченный
призрак».
Как драматург Гаррик не только оставил после себя несколько
комических сценок,
но и вмешался в творческую лабораторию Шекспира. XVIII век не
способен был
принять этого писателя целиком. Из его пьес выкидывали
комические сцены (так,
«Гамлет» шел без эпизода с могильщиками), придумывали для его
трагедий
благополучные развязки, вписывали в них нравоучительные
монологи. Переиначивал
Шекспира и Гаррик. Но он ближе, чем кто бы то ни было, держался
шекспировского
текста. Гаррик работал над текстом «Гамлета» всю жизнь — он
непрерывно сравнивал
сценический, «суфлерский» вариант с подлинником, задумывался над
каждой
строчкой, репликой, монологом.
Осенью 1742 года Дэвид попытался создать с Маргарет Уоффингтон
некоторое подобие
семьи. Они вместе поселились на Бау-стрит. Однако Маргарет не
стремилась
ограничить круг своих знакомств, и Дэвид был вынужден с ней
расстаться, хотя они
по-прежнему часто встречались в театре, нередко были заняты в
одном спектакле.
7 января 1744 года состоялась премьера «Макбета». Образ Макбета,
созданный
Гарриком, был ярким, глубоким, сложным. Актер подчеркивал в
своем герое
обыденность, общечеловечность. Макбет Гаррика обладал слабой
волей, мягким
характером. Актер снова восхитил зрителей выразительностью своей
игры. Многие
актеры сознавались впоследствии, что «...до тех пор, пока мастер
Гаррик не
открыл силы и прелести впечатления, производимого игрой лица,
они ничего не
знали о том эффекте, который может производить сцена пира».
«Твое лицо в крови», — воскликнул Макбет — Гаррик, обращаясь к
наемному убийце в
сцене пира. И исполнитель этой роли невольно поднес руку к лицу,
в страхе
прошептав слова: «Да неужели, Господи!» — которых вовсе не было
в тексте пьесы.
Роли следовали одна за другой, но не все они соответствовали
актерской
индивидуальности Гаррика. Не увенчалась успехом работа над
образами Отел-ло и
короля Иоанна. Но Гаррик обладал редким для актера мужеством
критически
оценивать результаты своих творческих поисков и вовремя
отказаться от роли,
исполнение которой не приносило ему подлинного удовлетворения.
Сезон 1746/47 года Гаррик встретил в составе труппы
Ковент-Гардена. Здесь он
сыграл роль, которая осталась навсегда в его репертуаре,
беспутный шалопай и
кутила Рейнджер в комедии Бенджамина Ходли «Ревнивый муж».
Гаррик наделил своего
героя таким обаянием и умом, что журнал «Джентльменз мэгэ-зин»
опасался, как бы
«...беспутный Рейнджер, благодаря великолепной игре Гаррика, не
стал предметом
подражания».
Сезон в Ковент-Гардене принес Гаррику успех и материальное
благополучие. Друзья
уговорили его стать совладельцем «Друри-Лейна». Соглашение было
подписано 9
апреля 1747 года. Гаррик должен был заниматься творческими
вопросами — подбором
репертуара и актеров, постановкой спектакля.
Пребывание Гаррика в «Друри-Лейне» составило целую эпоху в
истории театра.
Друзья говорили, что общаться с Гарриком было непросто. Характер
прихотливый, не
всегда можно было угадать, чего от него ждать. Но как только
доходило до дела,
он становился тверд и последователен. Твердую руку «маленького
тирана» (так
вскоре актеры прозвали Гаррика) труппа почувствовала на первых
же репетициях: он
требовал точного знания роли!
Гаррик освободил сцену от зрителей, дал простор актерам, боролся
против
унаследованного от классицизма преобладания слова над игрой,
ввел
продолжительные, до года, репетиции, старался передать актерам
все, что умел
сам. Он заботился о характерном гриме и историческом костюме.
Для оформления
спектаклей пригласил «короля декораторов» Филиппа Джеймса
Лотербурга. Так, при
нем сцена, например, стала освещаться рампой, а не люстрами, как
раньше. Словом,
Гаррик сделал «Друри-Лейн» самым современным из тогдашних
театров.
Сезон 1748/49 года ознаменовался постановкой двух пьес Шекспира.
«Много шума из
ничего» и «Ромео и Джульетта». В первой с успехом выступили
Гаррик и миссис
Притчард, остроумно и тонко сыграв Бенедикта и Беатриче.
22 июня 1749 года Дэвид Гаррик женился на известной немецкой
танцовщице Еве
Марии Виолетт. Жених и невеста были разных вероисповеданий,
поэтому свадебная
церемония состоялась дважды: сначала в англиканской церкви,
затем в католической
«Мадемуазель Фиалка» оставила сцену и стала верной помощницей
мужу Дэвид и Ева
не расставались в течение тридцати лет совместной жизни. Правда,
детей у них не
было, хотя оба страстно их желали, но сыновья и дочери Джорджа,
его брата,
заставили забыть это горе, и чета занялась воспитанием своих
племянников и
племянниц ..
В 60-е годы Гаррик играет разнообразный репертуар — от Меркуцио
и Ромео до
острокомедийной роли мистера Оукли в фарсе Джорджа Кольмана
«Ревнивая жена».
Ведущее место в репертуаре театра «Друри-Лейн» занимали пьесы
Шекспира.
Гаррик выступал по три-четыре раза в неделю. Усталость
подкрадывалась незаметно.
Дэвид становился раздражительным, придирчивым. Друг дома, доктор
Барри,
советовал ему чаще выезжать на прогулки за город. Гаррик и
Виолетт
уезжали на свою виллу в Хэмптоне. Дэвид любил превращаться в
простого сельского
сквайра, возиться в огороде, поливать цветы. Но ему требовался
длительный отдых,
перемена мест. В 1763 году супруги отправились в путешествие по
Европе. В
столице Франции английское посольство организовало в честь
великого актера
торжественный прием, на который были приглашены все знаменитости
светского,
литературного и театрального Парижа. Здесь были энциклопедисты
Дидро и Даламбер,
актеры Превиль и Лекен, актрисы Клерон и Дюмениль...
Во время приема Гаррик продемонстрировал свои способности. На
протяжении пяти
секунд его лицо выражало то безумную радость, то спокойствие, то
изумление, то
удивление, то печаль и уныние, то ужас и отвращение. А затем в
обратном порядке
- снова к безумной радости.
Присутствовавший на обеде Дени Дидро сделал из этого вывод, что
Гаррик —
совершеннейший актер представления. Разве может душа человека
обладать подобной
пластичностью? Гаррик, заявил Дидро в своем трактате «Парадокс
об актере»,
продемонстрировал свои удивительные мимические способности — не
более того.
С ним далеко не все были согласны. И, прежде всего, те, кто
работал с Гарриком.
Среди них был крупнейший балетмейстер Жан Жорж Новер, автор
знаменитых «Писем о
танце» (1760). Он рассказывал, как отчаянно мучился Гаррик перед
премьерой,
«вживаясь в образ». А на одном из спектаклей «Короля Лира» в
сцене, где
престарелый отец проклинает своих дочерей, Гаррик пришел в такой
экстаз, что
сорвал с головы седой парик и запустил им за кулисы — так и
доиграл действие.
Так кем же был Гаррик — «актером представления» или «актером
переживания»? Ни
тем, ни другим. Он был «абсолютным актером» — одним из
величайших в мировом
театре. Он вообще был во всех отношениях «человеком театра» — и
актером, и
драматургом, и театральным администратором, и режиссером.
27 апреля 1765 года «английский Росций» вернулся в Лондон после
долгого
путешествия. Помимо Франции, он побывал в Турине, Милане, Риме,
Венеции,
Неаполе, Парме...
14 ноября Дэвид Гаррик появился на сцене Лондона в роли
Бенедикта из комедии
«Много шума из ничего». Зал был переполнен. По общему мнению,
Гаррик стал играть
еще лучше — легче, отточеннее, без нажимов в сильных местах. Он
отказался от
многих ролей, сохранив в своем репертуаре лишь наиболее удачные,
проверенные
временем работы Число выступлений также сократилось: в течение
сезона Гаррик
играл теперь двадцать — двадцать пять раз, не более.
В своем поместье (Гаррик стал одним из богатейших людей в
английском театре) он
установил бюст Шекспира и вернул былую славу родному городу
знаменитого
драматурга. Первый шекспировский фестиваль, который Дэвид
организовал в
Стратфорде-на-Эйвоне, не удался. Была плохая погода, да и
приглашенную из
Лондона публику буквально заели клопы. Гаррик, затратив большие
деньги, навел в
городе чистоту, и новый фестиваль положил начало долгой славной
традиции.
7 марта 1776 года газеты сообщили о том, что Гаррик продал свой
пай в «Друри-
Лейне» сыну Томаса Шеридана, Ричарду, молодому и талантливому
драматургу. Едва
по Англии и по всей Европе разнесся слух, что Гаррик покидает
сцену, в Лондон
началось нашествие зрителей. И ко всеобщему удивлению он сыграл
свои старые роли
так, словно не прошло десятков лет. С 11 апреля по 10 июня
Гаррик дал
девятнадцать спектаклей, сыграл одиннадцать ролей. Он
по-прежнему, казалось, был
полон сил.
Сойдя со сцены, Гаррик прожил меньше трех лет. Его беспокоили
боли в почках.
Умер он 20 января 1779 года тихо и спокойно. Похороны Гаррика
были необыкновенно
грандиозны. С большими почестями актер был похоронен в
Вестминстерском
аббатстве. Все свое солидное состояние он оставил жене и другим
родственникам.
Коллекция редких книг пожертвована им в Британский музей, а два
дома — Обществу
помощи бедствующим артистам. |
